[zukcerwolk]

01.08.2014 в 22:09

Пишет  SuspenS:

Я неизменно разбиваюсь в той же машине. Спок/Джеймс Кирк

Номер заявки: 15
Название: Я неизменно разбиваюсь в той же машине
Автор: Neonовый Фриско aka  SuspenS
Бета: Neitеnt (главы 5-8 не отбечены)
Артер:  Dark Mousy
Категория: слэш
Жанр: драма, ангст, романс, фантастика, повседневность
Размер: ~58тыс. слов
Вселенная: AOS (ST Reboot)
Рейтинг: R
Пейринг: K/S
Персонажи: Спок, Джим Кирк, Вайнона Кирк, ОЖП, ОМП + Сэм Кирк, Боунз, Ухура, Скотти
Предупреждения: гет; эмоциональный Спок; возможно, есть небольшие несоответствия в годах с событиями фильмов. Употребление наркотических веществ.
Примечания автора: друзья, изначально это был драббл. Но после того, как автор решил развить его в сюжет, на автора напал сюр.
"Джонни" и "Сэм" в тексте - это все имена одного и того же брата Джима. Автор приносит свои извинения читателю за то, что текст не отбечен полностью.
Саммари: «Так вот что испытывал мой двойник, глядя на моего Джима?»
Споку «легко» - он все просчитал наперед, и Кирку «легко» - он уверен, что все получится. Но что делать, когда победа для одного – это поражение для другого? Кирк не верил в безвыигрышные сценарии, и даже смерть стала для него победой – ведь он спас свой экипаж и тысячи жителей Сан-Франциско. А Спок… Спок остался совсем один. Кровь сверхчеловека не вернула им капитана. Но Вселенной и этого мало: когда коммандер решает покинуть флот и отправляется на свое последнее задание, космическая аномалия затягивает его туда, где, кажется, быть больнее всего. Туда, где либо отчаяние проглотит его с головой, либо он исправит все ошибки. Только вот что считать ошибкой? И можно ли хоть что-либо изменить в этой жизни?
Дисклеймер: коммерческой выгоды не извлекаю, на права не претендую, люблю, молчать не мог
Благодарности: огромное. нечеловеческое…хотя в этом фандом лучше все же человеческое спасибо моей команде: талантливой и потрясающей Dark Mousy, подарившей этому тексту такие невероятно красивые и эмоциональные арты, и моей лучшей на весь квадрант бете, которая сделала для меня столько, что это просто не выразить словами. И отдельно спасибо дорогим Треугольникам за организацию этого феста \\//_

P.S. к тексту есть свой сет-лист

Вступление

- Если любишь цветок — единственный,
какого больше нет ни на одной из
многих миллионов звезд, — этого довольно: смотришь
на небо — и ты счастлив.
И говоришь себе: «Где-то там живет мой цветок…»
Но если Барашек съест его, это все равно,
как если бы все звезды разом погасли!
И это, по-твоему, не важно!
Он больше не мог говорить. Он вдруг разрыдался.

Спок шел вперед ноль целых и семьдесят пять сотых часа… или, возможно, ноль целых и восемь десятых часа - если бы ему задали этот вопрос, Спок назвал бы точное время, но сам вулканец не заострил внимание ни на одной из прошедших минут. Он просто двигался вперед, а кукурузное поле вокруг него все не заканчивалось. Все, что у него было - это рыхлая земля, высокие жесткие стебли с иссушенными на солнце длинными листьями и зарождавшимися початками и ясное голубое небо.
На небо он взглянул устало. Что бы ни происходило с ним, куда бы ни заводила его жизнь, оно всегда оставалось немым укором в своей схожести с другой синевой, заглянуть в которую он уже никогда не сможет.
Хотя Спок всего однажды покидал штат Калифорния, он знал, что чернозем под подошвами его ботинок был поверхностью планеты Земля. Когда он наконец выбрался из рядов кукурузы, контрастирующих своей строгостью с самим стеблями этого растения, на дорогу перед ним уже ложился вечер. Он ступил на старую автотрассу, стиснутую с обеих сторон полями, и посмотрел по направлению той полосы движения, на которой стоял. Впереди (Спок оценил расстояние до него в полчаса с погрешностью в пять минут) виднелся туманно очерченный город. Споку хватило всего одного взгляда, чтобы немедленно узнать этот абрис, и он почувствовал, что его колени ослабли. То, что из всех возможных мест в этой Галактике аномалия занесла его именно в этот город, человеческая часть Спока назвала последней издевкой судьбы.
Риверсайд, штат Айова. Город, который когда-то он бы был рад осмотреть на частной экскурсии, но в котором ему представилась возможность побывать всего однажды, и теперь бы он еще не скоро хотел в него возвратиться.
Поймав себя на том, что он стоит на обочине пыльной дороги, болезненно вглядываясь в далекий контур городских построек, Спок постарался взять себя в руки и отвернулся, но только для того, чтобы увидеть такую протяженность автотрассы, что ее, с точки зрения пешехода, можно было назвать бесконечной. Каким бы мучительным не казался вариант направиться в Риверсайд, он все же был рационален.

***
Спок услышал приближение транспортного средства еще до того, как то посигналило ему и остановилось. Он тоже остановился и окинул взглядом довольно старую модель флаера и ее водителя. На том были солнцезащитные очки, несмотря на то, что солнце уже почти село; мужчина был молод, а его лохматые волосы выгорели на солнце.
- Подвезти? - предложил он. Даже краем сознания Спок не испытал к этому землянину благодарности или тепла от того, что тот вызвался помочь ему. Спок только задумался, хочет ли сократить время, за которое он доберется до города.
Незнакомец, видимо, по-своему растолковал его заминку и добавил:
- Я все равно еду до Риверсайда, отказываться ведь вроде как… - он задумался и с улыбкой закончил, - нелогично?
Очевидно, человек попытался то ли пошутить, то ли полагался на дружескую манеру вести диалог. Спок счел допустимым согласиться на его предложение.
- Благодарю, - сухо отозвался он.
Когда они взмыли над горячей поверхностью старого асфальта, мужчина бросил на него заинтересованный взгляд.
- Вот уж чего точно не ожидаешь на подъезде к Риверсайду, так это встретить тут вулканца, да еще офицера Звездного флота, - сообщил он.
Должно быть, не только его видовая принадлежность привлекает излишнее внимание, но и внешний вид - путь через заросли кукурузы негативно сказался на состоянии его одежды и обуви.
- Я также не рассчитывал на такое благоприятное стечение обстоятельств как встреча с транспортным средством, - уклончиво ответил он.
Не считая символизма того, что Спок оказался именно в Риверсайде, конкретная минута, заключавшаяся в знакомых чертах лица этого человека и даже его голосе, казалось вулканцу парадоксальной абсурдностью. Мужчина сдвинул очки на лоб и почесал переносицу, на которой остались две красноватые вмятинки. Кадык Спока дернулся.
Человек, с каждой секундой все меньше и меньше казавшийся ему незнакомцем, посмотрел на него, легкомысленно оторвав взгляд от дороги. Его глаза до того разительно отличались от тех, что ожидал увидеть Спок, что с губ вулканца едва не сорвался выдох. Но он знал, кто подобрал его у края дороги.
- Вы напоминаете мне одного человека, - вслух признался Спок, и сам он услышал, до чего трепетно звучал его голос. Но не мог отвернуться.
Мужчина задумчиво облизнул нижнюю губу. Спок не смог бы вынести, если бы и у Сэмюэла Кирка была эта привычка.
- Должно быть, вы говорите о моем отце - капитане Джордже Кирке, - мягко подсказал Сэм. - Правда, - он нахмурился, - вы выглядите слишком молодо, неужели вы знали его лично?
Способность четко выражать свои мысли отказывала Споку чрезвычайно редко, однако сейчас единственное, что он смог выдать, это короткое:
- Должно быть.
- Меня зовут Джордж, - приветливо представился водитель. Возможно, это было его вторым его именем, потому что капитан, говоря о своем брате, всегда называл его Сэмом. Это простое знакомство подтвердило все догадки Спока, окончательно разбивая реальность сложившейся ситуации. - Я старший из его сыновей.
Сэм Кирк должен находиться в колонии на Деневе, расположенной от Земли на таком расстоянии, что он не имел возможности даже присутствовать на похоронах родного брата, а не вести флаер по сумрачной дороге в Риверсайд, штат Айова.
Взгляд Спока метнулся к компьютеру на приборной доске. Девятое апреля, две тысячи двести пятьдесят первого года.

Однажды Монтгомери Скотт сказал: "Случайности не случайны". Вероятно, он не был автором этой фразы, но, как бы там ни было, Спок не смог бы поверить в то, что он случайно оказался в машине старшего брата Джима Кирка за пять лет до их встречи и за семь лет до его смерти. Только не после того, как в тот день, когда ИО капитана Спок высадил отстраненного кадета на ледяную планету, этот кадет забрел именно в ту пещеру, где находился одинокий пожилой вулканец.
- А ваше имя - это такой же секрет, как и цель приезда в нашу глушь? - спросил Сэм, кидая на него быстрые взгляды.
- Прошу прощения, - сказал Спок, отстранясь от своей задумчивости и старясь унять рябь эмоций, всколыхнувшуюся под кожей. - Меня зовут Спок.
- Приятно познакомиться, мистер Спок, - улыбнулся Кирк-старший. - Я бы пожал вам руку, но вроде вулканцы не одобряют это дело?
- Полагаю, было бы разумным избежать этого действия, учитывая то, что вы находитесь за рулем.
Уголок рта Кирка дернулся, и Спок понял, что тот и рассчитывал на такой ответ, его слова были шуткой. Он отвел взгляд от профиля, будившего в нем слишком болезненные ассоциации.
- У вас есть брат? - спросил он через мгновение - как только убедился, что его голос будет звучать совершенно нейтрально.
- Ага, младший, Джимми. Собственно, за ним я и еду в город.
Рука Спока сжала ручку на пассажирской двери. Ему не стоило садиться в этот флаер.
Они уже пересекли границу города, что было очень удачно, потому что Спок более не мог поддерживать разговор. Им владела всего одна мысль.
Джим.

***
Сэм взглянул на своего загадочного пассажира еще пару раз, но тот совсем притих, погрузившись в свои мысли, и он решил, что, о чем бы эти мысли ни были, вряд ли он сможет расколоть вулканца (не будь тот даже флотским). Как он сказал, подобрать такого попутчика на обочине дороги было большой неожиданностью, но он не сомневался, что причина, которая могла бы привести вулканца в такую дыру, как Риверсайд, должна быть серьезной.
Сбавив скорость, они не спеша подъехали к старой автозаправочной станции, на высокой бензоколонке которой сидела одинокая фигура. Внутри Спока распространялось чувство, которое он никак бы не мог признать нерациональным. Это чувство сильнее всего походило на страх, а для более подробной классификации сейчас было не время. Какая разница, что он ощущал, вглядываясь в приближавшуюся фигуру человека, если он едва ли мог отдавать себе отчет хоть в чем-либо в тот момент. Кожа покрылась мурашками, а руки едва заметно задрожали.
Сэм остановил флаер и посигналил, на что человек на заправке раздраженно взмахнул рукой. Они не доехали до него три с половиной метра, и незнакомец - Спок отчаянно желал, чтобы это оказался незнакомец, и вместе с тем боялся этого, - оставался в глубокой тени, по диагонали отрезавшей от них половину станции.
- Мы можем подвести вас… куда вам там нужно в городе, - сказал Сэм, заглушив мотор.
Спок ответил ему лишь рассеянным кивком и открыл пассажирскую дверь почти машинально. Он не видел вопросительный взгляд старшего Кирка, ступив на дорогу. Споку показалось, что ноги могут отказать ему, он сделал два шага и остановился, все так же глядя перед собой.
Решив, что вулканцы крайне непонятная людям раса, Сэм тоже выбрался наружу и крикнул брату:
- Да подойдешь ты или нет? - развернулся и обошел флаер, чтобы освободить место в багажнике.
Человек ловко спрыгнул с колонки и крикнул за спину - в сторону все еще работавшего придорожного магазинчика:
- Он приехал, Дженни!
Только вулканский слух Спока позволил уловить ему раздраженный ответ:
- Не смей называть меня так, Кирк!
Вулканец не обратил на это никакого внимания, ему не требовалось еще одно - окончательное - подтверждение тому, кто перед ним. Джим еще не шагнул за границу плотной тени, но все внутри Спока уже оборвалось и заполнилось бензином, когда-то залитым в эти колонки, - он не мог не узнать его голос.
Джим вышел на свет недавно зажегшегося фонаря, сразу чуть склонив голову и прищурившись. Спок закрыл глаза. Ему показалось, что у него произошел спазм дыхательных путей.
Сумев совладать с собственным телом, но не с эмоциями, вспенившимися, как химическая реакция, Спок посмотрел в лицо человека, от которого у него перехватывало дыхание и которого он уже не надеялся увидеть снова, и шагнул вперед. Джим, не обращая на него внимания, подхватил две большие сумки и двинулся навстречу, неловко покачиваясь под весом багажа. Он взглянул на вулканца только когда между ними оставался метр, и недоуменно нахмурился. Спок не мог обманываться, что его лицо оставалось бесстрастным. Джим замер, поставив большую сумку на землю, и вопросительно посмотрел на него.
Это был Джим, действительно Джим. Спок пытался справиться с противостоянием чувств, разыгравшихся в нем. Несмотря на то, что положение, в котором он оказался, было допустимым и он к нему подготовился (всего три целых и три десятых минуты с того момента, как Сэм сказал, за кем они едут), поверить в то, что перед ним стоит Джеймс Кирк, казалось немыслимым.
- Джим, - услышал он собственный голос и, когда Кирк вдруг немного дернулся от него, увидел, что сам протягивает к нему руку.
Опустив на неловко поднятую ладонь глаза, Спок снова (в который раз) попытался взять себя под контроль, вытянув руки вдоль тела.
- Ты очень похож на своего отца, - медленно выговорил он, пытаясь оправдать неожиданную для Джима реакцию.
Это был он: его капитан, друг и… Джим. Но совсем не такой, каким через несколько лет его узнает некий другой Спок. Он даже отличался от того кадета, который стоял с прямой спиной и со сталью во взгляде на дисциплинарном слушании в зале академии. Единственным, на кого он походил, был возмутительно самонадеянный парень, провокационно подбросивший вверх красное яблоко, которого Спок увидел в капитанском кресле Кобаяши Мару.
Этому Кирку едва исполнилось восемнадцать и, только услышав упоминание об отце, он весь ощетинился, посмотрев на незнакомого - неожиданно - вулканца с неприязнью. Но это все еще был Джим, и Спок не мог выбрать более ни одну точку во Вселенной, в которую ему хотелось бы сейчас смотреть, за исключением его глаз.
- Что-то ты эмоциональный какой-то, - сказал Джим, и его голос стек ливнем по нервам Спока. - Так и думал, что про вулканцев все преувеличивают.
Он усмехнулся - так же вызывающе, как и тогда на непроходимом тесте, но Спок даже не замечал этого. Он слышал его голос, но не слышал слов. Смотрел в юное лицо, но забывал читать эмоцию.
Джим перед ним хмурился все сильнее, не понимая, чем может вызывать у незнакомца такую реакцию, даже если предположить, что тот - а он казался молодым для этого - мог быть другом его отца. Джим знал, что это такое, когда люди смотрят тебе в лицо, но видят перед собой совсем другого человека, однако сейчас во взгляде этого странного вулканца - какого черта это был вулканец? - Кирк читал совсем другие чувства. В черных в скудном уличном свете глазах была откровенная боль, и Джим хотел дистанцироваться от нее. Мужчина смотрел на него пронизывающе, почти ненормально. Джима заводила опасность, но в этот момент его сковывало какое-то иное ощущение, и он не мог сказать, было ли оно приятным.
К ним, наконец, подошла Дженис, разрушив тягостный момент.
- У вас руки дрожат, - беспокойно заметила она. - Джим, это твой друг? Вам нужна помощь?
Отведя взгляд от лица Джима, Спок все же сумел вернуть себе должный уровень самоконтроля, со стыдом отметив, что, до чего же открыто он показал свои чувства, раз даже землянка заметила их. Он скользнул по ее лицу рассеянным взглядом, бесцветно ответив:
- Мне не требуется помощь.
Джим стоял на полшага позади своей подруги, и даже это казалось разительным отличием от того Кирка, которого еще совсем недавно знал Спок. Юноша все еще глядел на него со смесью неприязни и подозрения.
- Если вы были другом моего отца, - все же сказал он, сумев спрятать невольное раздражение, вздымавшееся в нем каждый раз, когда кто-то, как ему казалось, собирается сравнивать его с Джорджем Кирком, - тогда вам стоит встретиться с моей матерью. Она сейчас на Земле, вам неслыханно повезло. Пойдем, Дженис.
Он снова закинул сумку на плечо и прошел мимо Спока. Девушка озадаченно поглядела на вулканца, но последовала за Кирком.
- Вас подбросить куда-нибудь? - спросил у спины Спока Сэм Кирк.
Спок обернулся и покачал головой.
- Благодарю, мне подходит это место.
Он смотрел, как Джим загружает вещи в багажник, и думал о том, что рядом со своим братом он будет в безопасности, ведь тот отвезет его домой.
Опять же благодаря своему острому слуху Спок услышал, как тусклым голосом Джим спросил:
- И кто это такой?
- Кажется, он знал нашего отца, - пожал плечами Сэм, закрывая водительскую дверь.
Проследив за тем, как флаер стремительно уплыл в неосвещенную ночь, Спок поднял глаза на далекую звезду, которой не будет на этом небосводе уже через пять лет.


Глава 1. Вулканец.
Октябрь

С того дня, когда брат подобрал странного вулканца на самой границе кукурузного поля, прошло чуть больше полугода, и Джим очень быстро забыл об этом. Его жизнь не была простой и упорядоченной и думать о событиях, хоть и необычных, но минувших, ему было некогда за событиями, наступавшими.
В этом году на его плечи и так свалилось слишком много.
Джим никогда не понимал своего брата. И теперь Сэм собирался отчаливать с планеты вместе с кучкой таких же мечтательных идиотов, колонистов, на Деневу. И, несмотря на то, что из-за этого все семейство Кирков в очередной раз переругалось, Джим все же вернулся в Риверсайд, чтобы проводить брата и проведать мать. Не то, чтобы хоть кто-то из них в этом нуждался.
Вайнона Кирк была удивительно сильной женщиной (как-то раз она сказала Джиму, что их фамилия определяет характер, и, получая новые документы после свадьбы, она уже не могла стоять на ногах чуть менее, чем твердо, - "Знаешь, а ведь твой дедушка сначала был решительно против того, чтобы я вышла за Кирка" и позволила себе лишь легкую тень печальной улыбки, отпуская сына не во взрослую жизнь (ведь Сэм и его ненаглядная через пару месяцев собирались праздновать первую годовщину, уже в пейзаже колониальных построек), но куда дальше. И из-за этого Джим на мать немного злился, ведь ее глаза ни разу не заблестели слезами, пока она прощалась со своим старшим сыном на такой неопределенный промежуток времени, что он вполне мог растянуться в "навсегда", но иногда в его, Джима, обществе мама отводила взгляд.
На прощальный семейный ужин он опоздал. Ровно на целые сутки, так что ни у кого не осталось сомнений в том, что он на него просто не захотел приезжать. Джим появился на пороге родного несуразного, как и вся их жизнь, дома ранним утром следующего дня, очень желая, но не особенно надеясь, чтобы его обитатели спали.
По дороге стелился влажный туман, заволакивающий весь привычный пейзаж молоком, Джим попросил высадить его у самого начала фермы Кирков, так что он сильно продрог, пока шел по неухоженной земле. На губах отобразилась ироническая усмешка, когда он подумал, что еще совсем недавно не замечал холода и в более промозглые дни, но теперь, попав домой, глупо мерз в той же одежде.
Конечно, старомодная дверь была не заперта: они жили в глуши даже по меркам такой глуши как Риверсайд, и Джим с выработанной за годы практики грацией бесшумно скользнул внутрь. На этот раз вещей у него не было - все, что он имел, он оставил там, куда, может быть, уже никогда и не вернется. Свет падал в вычищенные окна, наполняя сложную планировку дома почти предрассветным полумраком, хотя фактически солнце уже встало.
В узком коридоре еще пахло едой, и он сразу же нырнул в кухню, сходу залезая в холодильник, чтобы найти чего пожевать, пока реплицируется чай. Дома тоже было довольно зябко. Только развернувшись с сэндвичем в зубах, он увидел глядевшую на него приподняв одну бровь Арилан, жену его брата.
- Боброеутро, - пробормотал он, замирая будто на месте преступления, глупо, это его дом, в конце концов. Он проглотил неудобно большой кусок.
- Привет, - бесцветно ответила она.
Арилан сидела возле окна, завернувшись в плед, а на столике рядом стоял красный чайник, но Джим вытащил свою кружку из репликатора и только после этого спросил:
- Чего не спишь?
Невестка все же отвела неодобрительный взгляд и пожала плечом, а после и улыбнулась.
- Замерз?
- Там шесть градусов.
- Твоя мама оставила тебе кусок пирога.
Пирог был бы отличным началом нового дня, да вот только день начался уже часа три с половиной назад.
- Во сколько вы уезжаете? - забираясь на стул с ногами в надежде быстрее согреться, спросил Джим.
- Экспресс в Сан-Франциско отходит в четверть второго. Вайнона собиралась проводить нас только до Риверсайда.
Потому Джим и вернулся домой, а не поехал, скажем, в Сан-Франциско. Брат целую неделю пилил его, чтобы он составил матери компанию хотя бы в первое время. Джим и сам понимал, что, как бы она не отнекивалась, на самом деле ей все-таки тяжело. Вот только он не знал, станет ли легче от его присутствия. Хотя в любом случае, домой-то он собирался. Даже трижды в год сбегавший куда глаза глядели, он еще не разорвал связи с домом.
Арилан поднялась, потуже закутавшись в плед, чтобы не провоцировать своего юного деверя видами полуобнаженной женщины, и убрала свою чашку и чайник. Очевидно, что бы не разбудило ее, заставив выбраться из теплой постели и не менее теплых объятий Сэма, оно было нарушено появлением Джима. Она улыбнулась ему и сказала, что рада увидеть его перед отъездом.
Эта девушка нравилась Джиму, если так подумать, она нравилась всем Киркам: мама говорила, что такую ответственную и хорошую жену надо бы не Сэму, а Джимми, чтобы хоть кто-то приглядывал за ним, Сэм, понятное дело, любил Арилан и, наверное, даже отец бы нашел ее отличной девчонкой.
Проводив ее взглядом из-за плеча, Джим оглядел сонную кухню, ощутив предсказуемый укол тоски. Посмотрев в окно, он решил, что Арилан, должно быть, хотела просто проститься с Землей.

***
В городе его просто называли Вулканцем.
Джим услышал о нем недели через три после того, как вернулся, и, поддавшись любопытству, решил разузнать побольше. Сплетен было много, но все они взрастали вокруг одного: вулканец приехал пять дней (очевидно, со встречи с Кирком он где-то пропадал) назад и никому пока не удалось выяснить, для чего. Он просто остановился в одном из мотелей, предпочтя его паре четырехзвездочных отелей, которые у них тоже имелись (если брать в расчет и пригород), иногда завтракал или обедал в кафе этажом ниже и бесцельно, на взгляд сплетников, слонялся по городу.
Вот тут-то Джим и вспомнил тот болезненный взгляд и дрожащие руки. Прошло полгода, и Кирк не помнил его лица - только ощущение, заставившее его остановиться перед незнакомцем, смотревшим на него так, что внутри все подобралось непонятной коркой. Уверенность в том, что Джим как-то связан с целью его приезда была вполне обоснована.
Но кроме любопытства Джим испытывал еще некоторое отторжение оттого, что этому "Вулканцу" что-то от него нужно. Наверняка, дело было в отце и в его знаменитой фамилии.

***

Спок не знал места, где было бы легче.
Сан-Франциско словно был квинтэссенцией их стремлений - знакомиться с непознанными мирами и вступать в контакты с новыми цивилизациями; даже двести лет назад, еще до открытия человечеством варп-технологии и выхода в глубокий космос, до встречи с вулканцами, создания Объединенной Федерации Планет и Звездного флота этот город был поразительно полиэтичен, поражая многогранностью своей культуры. Сан-Франциско называли "городом мечтателей", что, как однажды сказал ему Джим, означало людей, которым не нашлось места где-то в другом, возможно, более нормальном, месте, «таких, как мы, Спок». И поэтому в Сан-Франциско было слишком много Джима Кирка.
В день, когда он познакомился с Вайноной Кирк, он задал ей откровенный вопрос.
Споку не довелось знать Джима долго, но почти за год, который они провели вместе, он все же был посвящен в некоторые аспекты его детства. Капитан говорил, что у него были сложные отношения с матерью, потому что она видела в нем отца, но, впервые встретившись с ней, Спок увидел в ней самой Джима.
День похорон был тем воспоминанием, которое он пытался поместить за границу памяти и в которое раз за разом возвращался, словно боль и вина были его наказанием за то, что он позволил капитану Кирку умереть. Уже в тот день - спустя всего семьдесят часов после того, как в его жизни не стало Джима - он задал ей этот вопрос.
Почему она ушла из Флота?
Возможно, легче бы стало на Новом Вулкане? Но то место было ему домом не больше, чем любая другая планета класса М, на которых они побывали за то "счастливое время", пока были экипажем исследовательского корабля "Энтерпрайз". И он не хотел смотреть в глаза, которые зеркально отражали не только его собственные, но и сквозную боль, поселившуюся где-то в глубине его тела.
Спок не знал, где бы ему могло стать легче, но, вновь оказавшись в Риверсайде, понял, что здесь отчаяние высосет его без остатка. Стоит только один раз оступиться, и он не поднимется на ноги без посторонней помощи. Злая ирония заключалось в том, что в этом мире существовал всего один человек, который был способен не только поддержать его или дать опору, но и тащить за собой, если придется, и Спок посмотрел ему в глаза шесть месяцев четыре дня тринадцать часов сорок минут и две секунды назад в последний раз.


Они досконально изучили феномен перемещения во времени и пространстве еще после инцидента "Нарада" - вместе с капитаном и мистером Скоттом и учеными нескольких планет Федерации. И вновь стоя на холодном асфальте Риверсайда, Спок знал, что, даже имей он такую возможность, он бы не вернулся "домой". С некоторых пор это понятие стало абстрактным.
Спок не спрашивал о Джиме прямо - в этом не было никакой необходимости, тот носил фамилию Кирков и о нем можно было узнать, не вызывая подозрений. Однако очень быстро Спок сделал два заключения: местных жителей нельзя было назвать хорошо осведомленными о подвиге капитана Джорджа Кирка, они были далеки от дел космических и за восемнадцать лет пресытились гордостью за своего земляка и - второе - на местном уровне младший Кирк перекрывал славу своего отца, хотя это и была плохая репутация. Горожанам куда как больше нравилось рассказывать - а Спок бы сказал, что они жаловались так, словно мальчик каждый раз задевал их лично - о проступках, правонарушениях и даже, по словам некоторых, преступлениях Джеймса Кирка.
Спок больше не виделся с Джимом - он не искал встречи с ним целенаправленно, а случай или, как все сильнее казалось вулканцу, судьба не сводили их вместе неожиданно.
Споку не было известно, зачем он оказался здесь - в прошлом Джима, но за минувшие с того момента, как он очутился посреди кукурузного поля, полгода Спок позволил себе поверить в то, что этот вопрос вообще имеет место быть - зачем? Если он должен что-то изменить в его прошлом, он собирался это сделать. Философская подоплека отпала почти сразу - с фактами было спорить нелогично, даже если они вели к невозможному умозаключению. А факты заключались в том, что он попал в прошлое Джей Ти Кирка так же, как и его собственный двойник из альтернативной вселенной - в их настоящее. Спок верил в случайности, но не в совпадения.
А потому, когда его будущий, но сейчас еще совсем юный, капитан вновь оказался на пересечении его дорог, Спок в который раз понял, что есть моменты, к которым никак не подготовиться.
Каким бы это ни казалось неожиданным, но Джим кормил птиц. Спок отнюдь не считал, что его капитан не способен на сострадание, ведь даже, если отбросить личные домыслы о характеристиках его личности, Спок прослужил с ним год и он знал, каким Джим, мог быть трепетным по отношению к слабым или беззащитным - хотя сам Кирк вполне успешно и заставлял людей верить в обратное.
Неожиданность заключалась в том, что, вероятно, под влиянием того реноме, которое сложилось о Джиме Кирке в его родном городе и к которому прибавлялось собственное впечатление Спока о юности этого человека - из его рассказов и того, как менялся характер Кирка прямо на его глазах: из заносчивого кадета в ответственного капитана - Спок ожидал столкнуться скорее с парнем, еще не преодолевшим свой юношеский максимализм и не пережившим первый экзистенциальный кризис. Джим в восемнадцать лет, по представлениям Спока, должен был бунтовать, не идти на компромиссы и пятнать свою фамилию всеми доступными способами, лишь бы только его не сравнивали с Джорджем Кирком.
Стоя на крутом мосту, переброшенным через маленькое озеро в парке, и глядя на своего юного друга, Спок укорил себя в нелогичности и даже предвзятости. Попросту глупо было думать, что Джим, как и любой другой человек, будет полностью соответствовать его ожиданиям. Кажется, земляне называли поведение, которое только что продемонстрировал Спок, навешиванием ярлыков. А ведь однажды - совсем немногим после их знакомства - вулканец уже обещал себе, что не повторит этой ошибки в отношении Джима Кирка.
Их разделяли одиннадцать с половиной метров моста, тротуара и газона, но Джим все равно мог его заметить. Хотя нелогично было считать, что Джим узнал бы его, Спок все равно в тайне надеялся на подобное стечение обстоятельств. Ему было… он испытывал разочарование от мысли, что является ему чужаком и незнакомцем.
Но Кирк стоял к нему почти спиной, Спок мог видеть лишь рельефный контур его лица, и вулканцу казалось, что он узнал бы этот контур при любых обстоятельствах - будь Джиму восемнадцать или восемьдесят.
Голуби бродили неповоротливо, жадно хватая кусочки хлеба, которые бросал им Джим. Булка в его руках была обернута салфеткой, и создавалось впечатление, что она оказалась у него случайно. Он высыпал на траву последние крошки и спрятал руки вместе с измятой белой салфеткой в карманы брюк, чуть приподняв край своей не по погоде легкой ветровки.
Спок так и стоял замерев и глядел в его чуть ссутуленную спину. Джим весь сжимался, словно от усталости или холода. Поток ветра подхватил птиц у его ног, и те встрепенулись, неловко распушив крылья. А Джим вытащил руки из карманов и поднял их. Потянулся. Спок разглядел, как что-то блеснуло в воздухе и упало в аккуратно выстриженную траву, но Джим не заметил этого. Он только потер лицо и, обернувшись вдруг, почти посмотрел на следившего за ним с той же птичьей жадностью Спока, но лишь окинул взглядом холодную поверхность озера и, отвернувшись, вернулся на дорожку и медленно двинулся по ней к выходу из парка.
Спок пошел за ним не думая. Столкнувшись с Джимом так же неожиданно, как и полгода назад, он не сумел подавить эмоции. Вернее, даже не так: эмоции подавили его разум, и он с невольной бесшумностью спустился с моста, чтобы не выпустить Джима из поля зрения. Полгода он готовился к тому, что скоро снова встретится с ним, но, как оказалось, вновь не справился с этой задачей.
В парке стояла тишина – в Риверсайде вообще было невыразимо тихо, - но Джим не замечал вулканца, завороженно шедшего по его стопам. Их разделила почти минута пути. А, дойдя до того места, где еще переваливалась с лапы на лапу пара голубей, Спок наклонился, чтобы поднять то, что выпало из его кармана.
Зажигалка. Самая обыкновенная зажигалка. Длинный цилиндр, обклеенный выцветшей и пообтрепавшейся картой с нанесенной на нее голубой линией реки и надписью заглавными буквами: «МИССИСИПИ». Самая обычная зажигалка из сувенирной лавки откуда-то с берегов знаменитой реки.
Спок посмотрел на неспеша удаляющуюся одинокую фигуру (было в его походке что-то печальное). Зажигалка принадлежала Джиму, но Спок не окликнул его, тем самым выдав свое присутствие. Они провели вместе всего год и нельзя сказать, что он знал Кирка слишком хорошо, как часто выражался доктор Маккой, однако в достаточной мере, чтобы ожидать от него негативной реакции на такую вот встречу.
Он бы хотел знать его до последней личностной характеристики, последней модуляции голоса или мимической морщинки, которые появились бы через несколько десятков лет на его лице от постоянных улыбок. Но об этом Спок запрещал себе думать. Он положил зажигалку юного Джима в карман.
В его собственном времени еще кое-что осталось ему от Джима, и очень жаль, что он не мог иметь это при себе, когда столкнулся с аномалией.

***
Они все надеялись, что сыворотка из крови сверхчеловека вернет им капитана, хотя Спок и понимал, что вероятность этого ничтожно мала. Но этого не произошло. Ничто – ни отчаянные эксперименты Маккоя, ни рискованный спуск Ниоты прямо на движущийся воздушный транспортник, ни только этой надеждой и восстановленный контроль Спока, не давший ему убить Хана, - не помогло.
С Ниотой Спок всегда мог быть вулканцем: сдержанным и холодным, - из-за чего она злилась на него. Но рядом с Джимом держать себя в руках было очень сложно. Он пробирался под его контроль даже тогда, когда сам не стремился сделать этого, и в итоге чувства Спока вырвались наружу – с той самой минуты, когда он услышал голос мистера Скотта по внутренней связи и до мгновения, когда Чехову удалось поднять их вместе с Ниотой и бессознательным телом Хана на «Энтерпрайз». Но после ему уже не требовалось подавлять собственные эмоции, его нервная система будто бы занемела. И он очень долго не чувствовал ничего.
Состояние, в котором он оказался, походило на то, что он испытывал в день, когда погибла его планета и не стало его матери. Но в другой последовательности.
Спок не забывал, как он провел первую неделю после похорон – нельзя назвать его будни земным определением «все дни слились в один», однако это не означало, что хоть что-либо из сделанного им за то время имело для него какой-то смысл. Хотя Ниота пыталась быть рядом с ним, ей это не удавалось не только потому, что она так же старалась поддержать Скотти, который неустанно винил себя, - Спок хотел остаться один.
Когда погибла мама, он испытал ошеломительную растерянность, а после пришла пустота. Но в этот раз все было наоборот, и до того дня, когда доктор Маккой сказал ему, что собирается разобрать вещи Джима, внутри Спока не существовало ничего.
Леонард предложил пойти с ним, сказал, что Спок может взять себе что-нибудь из вещей капитана, что Джиму бы понравилось, будь у Спока что-нибудь, что напоминало бы ему о нем. И хотя у Спока не было ничего, что могло позволить ему забыть о Джиме, он согласился. Маккой сказал, что Джим бы хотел кое-что отдать ему.
В тот день доктор нашел его в штабе Флота – месте, где Спок проводил все свое свободное время. Он составлял Ниоте компанию, пока та обедала.
Леонард опустился за их столик, проигнорировав процедуру приветствия, но никто ничего не сказал. Ниота посмотрела ему в лицо, и Спок заметил, как задрожала ее нижняя губа, но Ухура быстро взяла себя в руки, выдавив нежную улыбку для доктора.
Леонард Маккой потерял не просто друга. Джим был для него младшим братом, иногда несуразным, но всегда любимым, и Боунз чувствовал за него личную ответственность. Споку казалось, что доктор потерял часть своей души, и он как никто мог понять, что испытывал сам Спок.
Когда Леонард сообщил, что у него есть ключ от городской квартиры Джима и что его мать не будет против, если они разберут его вещи прежде, чем она увезет их в Риверсайд, над обеденным столом повисло молчание.
Ниота сказала, что пойдет с ними.
Боунз посмотрел на нее с благодарностью и той же нежностью, которой она несколькими минутами ранее поддерживала его самого.
Когда Спок оказался в квартире Джима – здесь было чисто, но кое-где лежали оставленные вещи, которые хозяин уже не положит на места, - все переменилось. Они прошли в просторную комнату, свет дневного Сан-Франциско падал в высокие окна, и атмосфера показалась каждому из них особенно тягостной, ведь квартира выглядела еще такой живой (хотя на самом деле Джиму не приходилось проводить в ней так уж много времени).
Здесь пахло Джимом, и на одно короткое мгновение Споку захотелось эту квартиру себе. Он провел пальцами по спинке дивана, словно надеясь ощутить прикосновение Джима, который мог точно так же касаться его мягкой поверхности. Все мелочи: скол на углу стеклянного столика или даже следы от помады на диванной подушке - показались болезненно важными и трогательными. Спок сцепил руки за спиной и посмотрел на доктора Маккоя.
Боунз стоял возле высокого и узкого комода, на котором были расставлены личные вещи Джима, включая фоторамки, в одной из которых часто такой хмурый доктор, облаченный в униформу кадета, улыбался, когда к нему льнула знакомая Споку орионка. Это была кадет Петровская, соседка по общежитию Ниоты, но Джим никогда не рассказывал, что он так же был знаком с ней. Боунз стоял к Споку спиной, но вулканец и так знал, какое выражение замерло на его лице. Он избегал увидеть это самое выражение на лице своего альтернативного двойника.
- Я возьму, наверное, какую-нибудь футболку, - сказала Ниота, и ее голос прозвучал резко в этой тишине, но так и должно было быть. Спок понимал, что она пошла с ними для того, чтобы не дать скорби затянуть их.
- Да, - отозвался Леонард, тряхнув головой. Он обернулся к Споку, его взгляд был рассеянным, но не опасно тяжелым. – Идем, я покажу тебе.
Маккой отошел к компьютерному терминалу Джима. Доктору были известны все пароли, а Спок подумал, что это первый раз, когда кто-то прикасается к терминалу после капитана.
- Это не совсем вещь, - пробормотал Боунз, наклонившись над столом. Его лицо осветилось искусственным голубоватым светом. Он вставил чип и распрямился, говоря компьютеру:
- Плейлист «Для Спока».
Стереосистема заиграла внезапно и очень громко, доктор поморщившись убавил звук, и комнату наполнила самая обыкновенная земная песня. Спок уже слышал ее: пятничным вечером три месяца назад. В тот день капитан уговорил его посетить одно предназначенное для распития спиртных напитков заведение и, когда она заиграла, они долго спорили о том, что у землян найдется полно рок-н-ролльных композиций, которые понравятся даже Споку.
- Он записал его еще до миссии на Нибиру, - произнес Маккой, спокойно глядя ему в лицо. – Сказал, что докажет тебе, что ты сноб и ничего не понимаешь в музыке, - усмехнулся и пожал плечами. – Я сказал ему, что он идиот, но Джим бы хотел, чтобы ты все-таки послушал их.
За спиной Спока раздался тихий вздох, и, бросив короткий взгляд на Ухуру, вулканец заметил, как она нервно закусила нижнюю губу.
- Простите, - сказала Ниота, заморгав.
Она скрылась в ванной.
Когда Спок оказался в тот день в квартире Джима, выдавившая все чувства пустота сменилась растерянностью. За год Джим успел стать константой в его жизни, и теперь Спок не знал, что ему делать дальше. На этот раз рядом не оказалось человека, который мог бы вытащить его из этого посттравматического состояния, и вулканец засомневался, стоит ли ему оставаться на Флоте.
Почему вы покинули Флот, миссис Кирк?